Ребёнок блокады: воспоминания Анатолия Алексеевича Сударевского
из книги «Это мы, крещённые блокадой»
Запомнились душераздирающие крики женщины, у которой вытащили из сумки карточки, пока она стояла в очереди. Без карточек человека ждала неминуемая голодная смерть.
Хорошо помню встречу Нового года (1942-го), когда передо мной на стол торжественно положили настоящий пряник. Вот это был праздник!
От ослепления, и от того, что по нему лупили зенитки, самолёт вскоре вспыхивал и с рёвом падал вниз. Кроме того, в тёмное время над городом поднимали в воздух множество аэростатов, и когда самолёт сталкивался с одним из них, следовал взрыв и вспышка пламени. Мне эта картина очень нравилась и позволяла хоть ненадолго забыть о чувстве голода.
С каждым разом число встречных людей с такими саночками становилось всё больше.
Помню, что над нами летали самолёты, раздавалась стрельба, которая никого уже не пугала. Все были настолько истощены, что царило какое-то безразличие.
Наш эшелон бомбил фашистский самолет. Бомбы летели вниз с ужасным воем. Немцы ставили на бомбы специальные вертушки, они и создавали этот вой для усиления психического воздействия. Бабушка прижимала мою голову к земле, а я всё пытался её поднять и посмотреть, как бомбы отрываются от самолёта.
«21 декабря прибыли в Новосибирск. Вокзал кишел людьми. Люди спали на скамейках, на полу. Стоял крепкий и специфический запах, свойственный вокзалам. Люди страдали, плакали, дети ревели, шум и гам усиливали удручающее настроение».
«Когда началась война, в Новосибирск хлынули люди эвакуированные, как сегодня говорят, люди совсем другого менталитета, в основном ленинградцы».
«Когда началась война, к нам понаехало много родственников. Наша двухкомнатная квартира превратилась в большое общежитие. Много детей, много бабушек и т. д. Тогда папе дали при Медицинском институте квартиру. Мы отдали свою квартиру на Ельцовской всем эвакуированным. И жили прям в здании мединститута».
Подготовка эвакуации детей на Московском вокзале в Ленинграде
«Вся молодёжь жила на мансардах. Очень было холодно, поэтому спали по два человека на койке, чтобы второй матрас положить сверху на одеяло. А когда утром встаёшь, то сверху на тебе бугор снега, потому что верхотура не штукатурена была».
«Не спрашивали, пустишь ты на квартиру или не пустишь, не спрашивали. Видят, что у тебя лишняя площадь, кого-нибудь к тебе поселят. И ничего, все мирилися. Никто, что «я не хочу», этого не было. Я часто вспоминаю, что народ в войну был очень дружный, каждый хотел помочь».
«Условия были очень тяжёлыми, особенно зимой 1941-42 и 1942-43 годов: не было топлива, и мы сидели в классах в зимних пальто. Жёсткая карточная система — маленький паёк хлеба и почти никаких продуктов. Работникам завода им.Чкалова далеко за тюрьмой выделили участки земли, сажали картошку и только поэтому, думаю, не умерли с голоду. Не было одежды. Когда уезжали, дали указание: «Зимних вещей не брать!». Предполагалось, что эвакуация временная, до осени. Поэтому все были без зимних вещей».
Член Новосибирской областной общественной организации «Блокадник» поделилась с «Рост.медиа» своей историей. Её ребёнком эвакуировали из истощённого города в Новосибирск. Здесь она осталась и считает наш город своей второй родиной, но воспоминания о блокаде всегда живы в сердце той трёхлетней девочки.
О страшных месяцах блокады
А люди сказали: «Камни будем грызть, но Ленинград не сдадим».
Желание выжить сильнее войны
Из воспоминаний Морозовых Антонины и Олега Никитичных
А когда на другой день мама пошла в булочную за пайком, то увидела, что от нашего бомбоубежища остались только развалины, огромная груда кирпича. А ту жёлтую стену я вижу и сейчас, и даже с незакрытыми глазами».
Ладога — дорога жизни
Смертельный подарок на Новый год
Специальный проект посвящается памяти погибшим ленинградцам. Стойкость, сила духа и героизм жителей блокадного Ленинграда навсегда оставили след в истории человечества, став символом несгибаемости русского народа.
Источники: